История Могилева:в школе 30-х годов

Продолжаем публикацию воспоминаний Ярош Ларисы Александровны о  Могилеве 30-х годов.

В школе

Моя школа находилась рядом с базаром, но та ли она была, что в первый приезд, или меня отдали в другую, я не помню. Школу я помню очень плохо. Вроде бы сначала она была семилетняя, а потом её сделали десятилетней. Размещалась в 2- или 3-этажном деревянном здании. Номер её не помню.

У нас была учительница русского языка еврейка, мы её называли «русская тётя», потому что русский язык вела.Не знаю, в каком году, но помню точно, что это был апрель. Весь школьный двор был покрыт травой, я сидела на школьном заборе с одноклассниками, и вдруг мы видим, что она идёт, и говорим между собой, чтобы ей не было слышно: «Русская тётя идёт, русская тётя идёт!»

Школьный двор граничил со швейной фабрикой, их разделял кирпичный забор. В заборе был проём, и в нём стоял ящик, в который с фабрики выбрасывали лоскутки – небольшие обрезки материала, остававшиеся после раскройки тканей, отходы производства. Они всегда были сухие и чистенькие, потому что валялись не на земле. Мы с Кирой их собирали, приносили домой и шили из них куклам всякие наряды. Цветов они были разных и разной фактуры. Помню, как подует ветер, в школьном дворе по земле летают лоскутки.

В той же школе я учила белорусские стихи. На уроках белорусского языка и белорусской литературы делали акцент на творчестве их поэтов-классиков – Якуба Колоса и Янки Купалы. Ещё проходили поэта по имени Василь Брoука (Бровка), он третий, кого я запомнила; может, их там было больше. Первые два поэта были самыми знаменитыми, да и Бровка тоже. Кто из них что написал, я не помню, но знаю несколько стихотворений и басню.

У меня репетитор был в Друти, когда мы летом там жили, потому что я отставала по белорусскому языку. Репетитор была женщина, очень ласковая со мной, я писала с ней диктовки, она мне сначала разъясняла, как правильно писать и выговаривать слова, но я всё равно путалась. По-белорусски у меня был пробел, конечно. Грамматика для меня была очень сложная – «у скороченная», «и скороченная», «р - затвярделый гук» (т.е. твёрдый: «ракa» вместо «река», а если говорили «речка» - то «рэчка»; нельзя было говорить «рь», например, «двэр», «твар»).

Местные между собой общались по-белорусски. Когда они разговаривали с русскими, могли и по-русски ответить, путая русские и белорусские слова, могли и по-белорусски, если их понимали. А если русский о чём-нибудь спрашивал белоруса, то мог вставить в речь их слова. Там всё было вперемешку, и люди, и язык. Например, на базаре спрашивает белорус «Кольки каштуе?» (Сколько стоит?), а русский по-русски отвечает. У местных русских диалект был белорусский: «чорт», «встэча», и «г» там нет, произносят как на Украине, «гэкают».

Ранним утром начинались радиопередачи, и радиопродуктор говорил: «Увaга! Говoриц Мэнск. Слyхайте опoшни поведомлeння!» («Внимание! Говорит Минск. Слушайте последние известия!»). Практически у каждого дома висел репродуктор – чёрная тарелка. Можно было регулировать звук, а программа была одна – Минск.

Через некоторое время мы съехали с Селянской улицы в Быховские казармы. Как ориентир можно использовать катастрофу стратостата Федосеенко, Васенко и Усыскина . Она произошла, когда мы жили в доме для семей комсостава на территории кавполка. Полёт затевался для установления мирового рекорда подъёма в высоту, чтобы доказать преимущества советского строя перед «буржуями», ему придавалось огромное идеологическое значение. Весь день начиная с утра по радио зачитывали радиограммы экипажа. Мы с Кирой и с мамой находились дома и ловили каждое слово. Через какое-то время стало ясно, что полёт идёт не так как надо. О катастрофе сообщили не сразу, но в тот же день. Скрывать нельзя было – где же репортажи в таком случае новые?Царил подход, что наша страна самая успешная, мы самые умные, и катастрофе был придан статус подвига. Через некоторое время после трагедии по радио зазвучала песня:

Вечностью и ветром дышат километры.

«Двадцать» - отстукали сердца.

Так умели трое ленинцев – героев

Драться со смертью до конца.

Тем, кто в небо звёздный путь провёл,

Выйдет сменой ударный комсомол.

В безднах Мира возле самых звёзд

Он хранит свой пост.

Что касается культа Сталина, то я была далека от политики и ничего по существу сказать не могу.