История Могилева: горячий август 1917 года

31 августа 1917 года отряд полковника Короткова находился в 20 верстах от Могилева на станции Лотва, готовый в любой момент двинуть на город, где находилась мятежная Ставка. Но кровопролития и уличных боев удалось избежать.

Летом 1917 года в России царили хаос и разруха. Временное правительство мало кто принимал всерьез. Социалистические агитаторы успешно разлагали армию и тыл. Верховный Главнокомандующий генерал Корнилов всего лишь хотел навести в стране порядок, в том числе введением смертной казни за диверсии и саботаж в тылу. Глава правительства, а по совместительству военный министр, бывший адвокат Керенский, сначала согласился с планом Корнилова, но потом пошел напопятную, узрев в лице Корнилова опасного конкурента.

Утром 27 августа Корнилов, находящийся в Ставке в Могилеве, получил от Керенского телеграмму с приказанием временно сдать должность генералу Лукомскому и выехать в Петроград, не дожидаясь приезда нового Верховного Главнокомандующего.

Вечером 27 августа правительственный комиссар в Ставке Филоненко пришёл к Корнилову и попросил, чтобы его освободили от должности, так как ему только что было приказано вернуться в Петроград. Корнилов отказался его отпустить. Тогда Филоненко попросил, чтобы его арестовали: это даст ему формальное основание для отказа подчиниться приказу. Корнилов отказал ему и в этом, однако на следующий день передумал: Филоненко разрешили уехать и даже предоставили ему особый поезд.

Дальнейших разговоров по прямому проводу не велось до 28 августа. Корнилов тогда узнал, что в газетах появилось официальное сообщение, обвиняющее его в заговоре, мятеже и измене, где в качестве доказательств этих обвинений приводились показания политика-провокатора Львова и приближение войск к Петрограду. В Ставке атмосфера была крайне напряжённая. Дежурный офицер арестовал помощника Филоненко – Фонвизина, но эта мера была немедленно отменена Корниловым, который лично извинился перед пострадавшим.

Незамедлительно Керенский назначил Чрезвычайную следственную комиссию в составе государственного морского прокурора И.С. Шабловского и двух военных юристов – полковника Р.Р. Раупаха и полковника Н.П. Украинцева. Им было приказано выехать в Ставку, чтобы допросить Корнилова, который должен был быть арестован. Когда они приехали, Корнилов просто показал им текст своего соглашения с правительством об отправке на Петроград 3-го конного корпуса, а также ленту своего последнего разговора с Керенским по прямому проводу 26 августа. С этого момента вся симпатия членов Следственной комиссии перешла на сторону бывшего Верховного Главнокомандующего. Их последующие попытки побудить Керенского дать осмысленные показания о событиях окончились фактической ссорой с ним.

В это же время миллионы солдат и офицеров, всё ещё являвшиеся вооружёнными силами России, оставались без законного главнокомандующего, а различные штабы не знали, кому подчиняться, даже в текущих делах.

Корнилов ответил на обвинения, выдвинутые против него, почти тотчас после их публикации, хотя его заявление было передано по радио из Ставки лишь 28 августа в 5 часов 30 минут утра:

«Телеграмма министра-председателя за № 4163 во всей своей первой части является сплошной ложью: не я послал члена Государственной Думы В. Львова к Временному правительству, а он приехал ко мне, как посланец министра-председателя. Тому свидетель член Государственной Думы Алексей Аладьин.

Таким образом свершилась великая провокация, которая ставит на карту судьбу Отечества.

Русские люди! Великая родина наша умирает. Близок час её кончины.

Вынужденный выступить открыто – я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное правительство, под давлением большевистского большинства Советов, действует в полном согласии с планами германского генерального штаба и одновременно с предстоящей высадкой вражеских сил на Рижском побережье, убивает армию и потрясает страну внутри.

Тяжёлое сознание неминуемой гибели страны повелевает мне в эти грозные минуты призвать всех русских людей к спасению умирающей родины. Все, у кого бьётся в груди русское сердце, все, кто верит в Бога, – в храмы, молите Господа Бога об объявлении величайшего чуда спасения родимой земли.

Я, генерал Корнилов, – сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ – путём победы над врагом до Учредительного Собрания, на котором он сам решит свои судьбы и выберет уклад новой государственной жизни.

Предать же Россию в руки её исконного врага – германского племени – и сделать русский народ рабами немцев – я не в силах. И предпочитаю умереть на поле чести и брани, чтобы не видеть позора и срама русской земли».

В тот же день Корнилов издал приказ № 900 разъясняющий армии сложившееся положение.

Тем временем Керенский предпринял решительные шаги, чтобы найти выход из создавшейся политической ситуации. Посетив 29 августа генерала Алексеева, он не предложил ему должности министра-председателя, но попросил принять пост Верховного Главнокомандующего без участия в правительстве. Алексеев отказался от этого предложения, но согласился стать начальником штаба при условии, что сам Керенский станет Верховным Главнокомандующим.

К тому времени, когда Алексеев согласился стать начальником штаба при Верховном Главнокомандующем Керенском, радикально изменились положение и настроение войск, посланных Корниловым к Петрограду и остановившихся на подступах к городу. Войскам было сказано, что их посылают для того, чтобы обеспечить правительство военной поддержкой в случае ожидаемого большевицкого восстания. Но 28 августа они узнали, что их Верховный Главнокомандующий – мятежник и заговорщик и что войска собираются использовать для свержения того самого правительства, которое они должны были защищать. Смятение было полным. К тому же толпы агитаторов и пропагандистов убеждали солдат, что 29 августа в столице никакого восстания не предвидится. В конечном итоге, правительственный комиссар при Ставке Филоненко, который в этот день вернулся в Петроград, обратился с воззванием к войскам корпуса ген. Крымова, где обличал ген. Корнилова и утверждал, что они были обмануты своими офицерами. Действие всей этой пропаганды усугублялось публикацией всё более яростных воззваний и обвинений, исходящих как от Керенского, так и от Корнилова.

Алексеев выехал в Могилёв поздним утром 31 августа. Но его ждали не только в Могилеве, но ещё и в Витебске. Члены Витебского Совета знали о поездке Алексеева в Могилёв и боялись, что он может прийти к компромиссу с Корниловым, вместо того, чтобы отнестись к нему как к преступнику (каковым они его считали). Пока члены Совета ожидали на вокзале поезд Алексеева, чтобы задержать генерала, когда он приедет, ими была перехвачена телеграмма, отправленная Керенским в Оршу полковнику Короткову с приказанием немедленно идти на Могилёв и арестовать Корнилова с прочими заговорщиками. Когда поезд ген. Алексеева прибыл на вокзал, Григорий Аронсон, председатель Витебского Совета, и член Совета Е.В. Тарле (будущий известный советский историк) вошли в вагон к Алексееву и высказали сонному генералу свои опасения насчёт его поездки в Могилёв. Алексеев им ответил, что он совершенно согласен с Керенским по поводу необходимости найти мирный выход из возникшего конфликта. Поэтому вмешательство со стороны Совета не только не является необходимым, но может принести значительный урон делу. Тогда члены Совета показали Алексееву ленту телеграммы с приказанием Короткову идти на Могилёв.

Как потом выяснилось, кто-то сообщил Керенскому, что Ставка имеет большой гарнизон из всех родов оружия, что она объявлена на осадном положении, что на 10 вёрст от окружности выставлено сторожевое охранение, произведены фортификационные работы с размещением пулемётов и орудий. И он решил двинуть на Могилев войска.

Алексеев был этим известием ошарашен. Он заметил, с тяжёлым вздохом, что в Петрограде они с Керенским окончательно сговорились обо всём и что он согласился взять должность только при условии применения мирных путей выхода из ситуации. В состоянии большого возбуждения генерал сделал попытку связаться с Керенским по прямому проводу, но линия была постоянно занята. Именно тогда он связался со Ставкой и имел длинный разговор с Лукомским. По окончании разговора Алексеев выглядел даже более старым и усталым, чем раньше. Он предостерёг членов Витебского Совета от каких-либо опрометчивых действий, напомнив им, что германский генеральный штаб поддерживал подрывную деятельность в России с 1879 года... Встреча окончилась в резких тонах: Алексеев пренебрежительно отозвался о выборных солдатских комитетах и Советах, тогда как Аронсон с Тарле полагали, что это – единственные факторы, противостоящие развалу армии.

Прибыв в Могилев в 15-00 1 сентября, генерал Алексеев изучил обстановку в городе и сообщил по прямому проводу Керенскому, что его, Алексеева, безопасность и свобода действий и Следственной комиссии вполне обеспечены. В Могилёве никакой артиллерии нет, никаких фортификационных сооружений не возводилось, войска вполне спокойны, и только при наступлении полковника Короткова столкновение неизбежно. Головные части полковника Короткова находятся на станции Лотва в 20 верстах от Могилёва.

Алексеев предложил полковнику Короткову без указаний из Ставки далее войск не продвигать. Вместе с тем Алексеев довел до сведения Керенского, что генерал Корнилов просит принять меры к тому, чтобы никакие войска из других пунктов теперь в Могилёв не вводились и к нему не подводились, ибо, по настроению здешних войск, может произойти кровопролитие, которое повлечёт за собою неисчислимые последствия. Корнилов считает необходимым этого избежать. Со своей стороны, он принимает меры, дабы никаких волнений в Могилёве не было.

1 сентября около 19-30 час. Алексеев отправил Главковерху Керенскому телеграмму, что войска, находящиеся в Могилёве, верны Временному правительству и подчиняются безусловно Главковерху. В тот же день около 22 час. генералы Корнилов, Лукомский, Романовский, полк. Плющевский-Плющик были арестованы. Был послан приказ полковнику Короткову не двигать войска его отряда далее ст. Лотва, так как надобности в этом никакой нет. Алексеев также сообщил, что по прибытии Следственной комиссии арестованные будут ей переданы, а также будут арестованы по требованию этой комиссии другие лица, если в этом встретится надобность.

На этом попытка генерала Корнилова навести порядок и дисциплину в стране закончилась. Никто тогда и не мог предположить, что пройдет всего несколько месяцев, и большевики осуществят свой переворот. Причем успешный.