Как сохранить голову ясной, когда нам промывают мозги

  Марина Мелия

 В мире не найдется человека, который хотя бы ­однажды не оказался жертвой манипулирования. Какими бы ­умными и образованными мы себя ни считали, ­каждый вспомнит, как не раз, не два и даже не десять он ­поддался на уговоры мошенника, например в ­обличье цыганки или экстрасенса, рекламы, политической ­пропаганды. И хорошо, если можно просто забыть ­неприятный эпизод, но иногда это довольно серьезно влияет на нашу жизнь.

  Приведу пример. Двое друзей, которые когда-то вместе учились в престижном московском вузе, потом работали в одной компании, дружили семьями, современные люди, к тому же айтишники, с математическим складом ума, скептичные, ироничные вдруг в одночасье стали врагами. Почти любой разговор теперь заканчивался взаимными нападками, оскорблениями, криками. В конце концов они вообще перестали общаться. А все началось с того, что один полгода проработал в киевском филиале компании, смотрел телевизор и слушал радио там, а другой остался в Москве и получал информацию из российских источников. Когда они встретились, каждый был уверен, что другому «промыли мозги». И правы были оба.

Это лишь один пример, но сегодня линия «фронта» проходит в офисах, в социальных сетях, в семьях. Вражда, агрессия захлестнули общество. Меня это очень беспокоит — и как практикующего психолога, и как гражданина.

Чтобы сохранить ясную голову, не допустить разлада в отношениях с близкими, не начать массово «уничтожать» френдов в социальных сетях, важно не поддаваться наваждению внушаемых «знаний». А для этого попробуем разобраться, как действует механизм ­«промывания мозгов».

Промывание мозгов: как это работает

Впервые термин brainwashing употребил в своей сенсационной статье, опубликованной в 1950 году в Miami News, журналист (и сотрудник отдела пропаганды ЦРУ) Эдвард Хантер. Он буквально перевел на английский китайское выражение «си-нао» — «промывать мозги»: так говорили о методах принудительного убеждения, которыми у китайцев, воспитанных еще в дореволюционную эпоху, искореняли ­«феодальный» склад мышления.

Позже было подробно описано, как во времена Корейской войны (1951—1953 годы), которую вели между собой две Кореи — Южная (среди ее союзников были США) и Северная (на ее стороне воевала армия Китая), китайские коммунисты в управляемых ими лагерях для военнопленных добивались глубоких поведенческих изменений у американских солдат, как психологическим и физическим воздействием разрушалась индивидуальность человека, ­переиначивалось все его мировоззрение.

При манипулировании массовым сознанием физические методы не применяются, но в ход идет тот же психологический «трехсоставный» механизм: отключить рацио (снизить критичность мышления), вызвать страх (создать угрозу), поддеть человека на крючок спасателя (предложить выход).

Отключить рацио

Обычно человек довольно критически воспринимает получаемую информацию. Люди инстинктивно сопротивляются новому, ничего не принимают на веру. Мы дотошно рассматриваем ботинки, которые собираемся купить, нюхаем еду, прежде чем положить ее в рот, с подозрением относимся к новостям: «Да ладно, такого не бывает». Но при зомбировании наше рацио уже не работает, и мы готовы поверить во что угодно. Почему? Нашего реалистически настроенного взрослого превращают в испуганного ребенка. У нас «отключают» критичность и все прочие средства психологической защиты личности. И мы начинаем оперировать образами и «фактами» искусственно созданной и навязанной нам социальной мифологии. Как говорил Козьма Прутков, «многие люди подобны колбасам: чем их начинят, то и носят в себе».

Вызвать страх

Как превращают взрослого рационального человека в доверчивого ребенка? Создав угрозу его базовым потребностям. Самый жесткий пример — это промывание мозгов американским пленным в корейских лагерях или людям, попавшим в секты. Поначалу человека изолируют от привычного окружения и альтернативных источников информации, чтобы прежние установки и убеждения не подкреплялись извне и жертва попала в полную зависимость от новых хозяев.

Далее наступает черед жизненно важных потребностей человека: его лишают пищи, сна, элементарных удобств. Довольно быстро он становится безвольным и беспомощным: если не удовлетворяются базовые потребности, ценности и убеждения отходят на второй план. Когда «объект» полностью, физически и духовно, истощен, хозяева начинают внушать ему новые «истины». За хорошее поведение — отказ от прежних взглядов — понемногу выдают еду, разрешают спать, улучшают условия. Постепенно человек принимает новую систему ценностей и соглашается сотрудничать.

Как ни парадоксально, но тот же метод применяется в рекламе. Конечно, нас не лишают пищи, воды или сна, но погружают в воображаемый мир голода, жажды, нехватки самого необходимого — чем талантливее реклама, чем достовернее образы людей, измученных недосыпом, сексуальной неудовлетворенностью, голодом, жаждой, тем быстрее мы превращаемся в «испуганного ребенка» и подчиняемся власти того, кто избавит нас от мук с помощью, например, картофельных чипсов, жевательной резинки с новым вкусом, газированной воды.

Главное — любым способом заставить нас бояться. Чего угодно: бессонницы, голода, фашизма, угрозы детям. Страх этот абсолютно иррациональный, но запуганные люди пойдут на все, даже на то, что им не выгодно.

 Например, достаточно просто произнести заклинание «международный терроризм» — и мы уже не протестуем, когда в аэропорту нас обыскивают, используют

Манипуляция сознания предполагает игру на чувствах, обращение к подсознанию, страхам и предрассудкам, а они есть у любого из нас. Обыг­рываются национальные стереотипы, мифы. У каждого народа есть что-то, на что можно надавить, за что зацепить. Каждый народ чего-то боится. Русские, например, — фашистов. За этим словом — миллионы погибших, ненависть к врагам, которые «сожгли родную хату, сгубили всю мою семью», что-то очень страшное. И контекст уже не имеет значения. Этот ключик открывает дверь подсознательному, актуализирует страхи, давит на наши болевые точки. Особенно такой прием действует на людей с более развитым правым полушарием: это большинство женщин, ­малообразованные мужчины, дети.

Бьют в цель и «мертвые слова», разные в зависимости от случая. В пропаганде это «фашисты», «бомбежка», «хунта». В рекламе — «бессонница», «боль», «жажда». У цыганки другой набор: «заговор на смерть», «венец безбрачия», «родовое проклятие». Человека словно загоняют в зауженное пространство, в котором нет места аргументации, где в ход идут ярлыки, инфантильные обороты, где действительность объясняется простыми «детскими» формулами. «Мертвые слова» не рассчитаны на критическое восприятие. Они должны запустить определенную эмоциональную реакцию: страх, ощущение угрозы.

Не надо думать, что в одной стране такое возможно, а в другой нет. Конечно, где-то люди в целом «взрослее», рациональнее, лучше ­осознают свои права. А где-то более инфантильные, внушаемые, живущие мифами, эмоциями, с более «детским» сознанием. Наш народ в большей степени относится к «детскому» типу. К тому же мы многократно «раненая» нация, у нас много реальных страхов: голод, репрессии, революции, войны. Нашему народу пришлось испытать очень много такого, из чего трудно вырваться, но на что очень легко воздействовать.

Ввести крючок спасателя

Человека напугали, лишили самообладания и способности критически мыслить. И вот, когда он уже чувствует себя жертвой и ищет спасения, ему является «спасатель». И человек готов ­выполнять его любые приказы.

Эта техника неплохо разработана у цыган. Их жертвы отдают им все добровольно. Когда я вела психотерапевтические приемы, ко мне не раз приходили люди, у которых цыганки вытянули все деньги. «Как же так? Мне не угрожали ножом или пистолетом», — задним числом удивлялись разумные люди. Фокус прост. Сначала цыганка располагает к себе жертву. Потом вдруг «замечает» «порчу», «венец безбрачия», «сглаз и страшную болезнь». Любой испугается, а в состоянии аффекта мы легко поддаемся внушению. В этот момент цыганка преображается в «спасателя»: «Твоему горю помочь не сложно. Это сглаз завистника. Позолоти ручку». И дальше она может делать с человеком все, что захочет.

Столкнувшись с трудностями, мы ищем прос­тых ответов и стремимся исправить ситуацию простыми действиями, в том числе совершенно необоснованными. В рекламе «спасение» тоже всегда предлагается за счет псевдологики, выстраивания причинно-следственной связи между явлениями, не имеющими ничего общего: будешь пить этот кофе — станешь богатым, будешь жевать эту жвачку — понравишься девушкам, будешь стирать этим порошком — и муж никогда не уйдет к другой.

Пропаганда «работает» так же. Нас пугают тем, от чего нам по-настоящему страшно: войнами, фашизмом, хунтой, убитыми, ранеными. И на фоне всего этого кошмара показывают — вот он, путь спасения: например, создать сильное государство, которое защитит, которого все другие боятся.

Людей в массе легче оболванить, чем каждого по отдельности. Люди, общаясь, воздействуют друг на друга, заражают один другого своими эмоциями. Особенно заразительна паника. В 1897 году на ежегодном собрании Императорской военно-медицинской академии В.М. Бехтерев в речи «Роль внушения в общественной жизни» говорил: «B настоящую пору так много вообще говорят о физической заразе… что, на мой взгляд, не лишнее вспомнить и о… психической заразе, микробы которой, хотя и не видимы под микроскопом, но… подобно настоящим физическим микробам, действуют везде и всюду и передаются через слова и жесты окружающих лиц, через книги, газеты и пр., словом — где бы мы ни находились… мы… находимся в опасности быть психически зараженными».

Именно поэтому воздействие на одного человека требует особого профессионализма, а в массах заражение происходит мгновенно — трудно устоять, когда все вокруг ведут себя определенным образом. Эффект толпы срабатывает, даже если каждый сидит перед своим отдельным телевизором.

Основные техники промывания мозгов

Всегда помнила совет булгаковского профессора Преображенского: «Не читайте перед обедом советских газет» — и следовала ему, в первую очередь применительно к нашему ТВ. Но мне пришлось принять изрядную дозу «яда» сегодняшних СМИ, чтобы разобраться в методах ?и приемах, которые применяются для формирования общественного мнения. Все эти техники основаны на закономерностях функционирования человеческой психики. Я попыталась их про­анализировать и систематизировать, так, чтобы они стали легкоузнаваемыми. Конечно, каждый сможет дополнить мой список собственными наблюдениями. Надеюсь, все это поможет соорудить свой защитный барьер и сохранить себя.

Отвлечение внимания

Как цыганка отвлекает внимание? Сначала ничего не значащая фраза: «Можно спросить, как пройти…». Затем — резкая смена темы, интонации: «Ой, девонька, по лицу вижу, что в семье у тебя будет два гроба!», «Ой, страдалица, муж тебе изменяет, и ты знаешь разлучницу». Смена темы ввергает жертву в смятение, способность мыслить отключается, подсознание реагирует на «мертвые слова». Человека парализует липкий страх, сердце колотится, ноги подкашиваются.

Для пропаганды, как и для любого другого вида манипулирования, важно подавить психологическое сопротивление человека внушению. Если в момент передачи сообщения отвлечь внимание адресата от его содержания, то осмыслить его и найти контрдоводы трудно. А контрдоводы — это основа сопротивления внушению.

Каким же образом отвлекают наше внимание?

Информационный калейдоскоп. Как обычно выстроена телепередача? Короткие сюжеты сменяют один другой, перемежаются анонсами, рекламой, мелькают кадры, внизу бежит строка с дополнительными новостями. При этом важная информация разбавляется слухами из жизни знаменитостей, из мира моды и пр. За десять минут просмотра телевизора перед нашими глазами проносится столько образов, что ни на чем невозможно сконцентрироваться. Этот калейдоскоп разрозненной информации, которую человек не в состоянии осмыслить и переработать, воспринимается как единое целое. Наше внимание рассеивается, критичность снижается — и мы открыты для любого «мусора».

Дробление темы. Если информацию надо внедрить в сознание, не вызвав сопротивления, ее дробят на части — тогда осмыслить целое непросто. Вроде все сообщили — что-то раньше, что-то позже, но так, что трудно сосредоточиться и понять, что же на самом деле было сказано и что произошло.

Сенсационность и срочность. Часто в новостных передачах нам навязывают: «Сенсация!», «Срочно!», «Эксклюзив!». Срочность сообщения обычно бывает ложной, надуманной, но цель достигнута — внимание отвлечено. Хотя сама сенсация не стоит и выеденного яйца: в зоопарке родила слониха, в семье политика скандал, Анджелина Джоли сделала операцию. Такие «сенсации» — повод умолчать о важном, о чем публике знать незачем.

Информация мелькает, нас бомбардируют «срочными» и «сенсационными» новостями — информационный шум и высокий накал нервозности снижают нашу способность к критике и делают нас более внушаемыми.

Когда наш мозг работает на высокой скорости, он все чаще включает «автопилот» и мы начинаем мыслить стереотипами, готовыми формулами. К тому же мы вынуждены полагаться на предлагаемую информацию, ее просто некогда проверять — и манипулятору легко обратить нас в «правильную» веру.

Фокус на второстепенном. Отвлечь нас от насущных социальных проблем тоже очень просто. О законе, серьезно ухудшающем жизнь большинства, диктор скажет как о чем-то, не имеющем особого значения.

Это все равно что сообщить новость в малотиражной газете, да еще напечатав ее мелким шрифтом. Зато рассуждения о запрете импорта кружевного белья, историю с жирафом будут перемывать все СМИ. И вот мы уже волнуемся.

Чтобы увести наше внимание от реальности, нужно создать ей замену. СМИ могут диктовать, о чем нам думать, — навязывая свою повестку дня для обсуждения. Нам кидают мяч, и мы ­азартно пытаемся его схватить и «играем», ­забывая о насущных проблемах.

Иллюзия достоверности

Сильнейший эмоциональний отклик создает ощущение подлинности событий. Мы словно попадаем в эту странную действительность, не подозревая, что это, возможно, дешевый прием, постановка, монтаж.

Эффект присутствия. В фильме «Апокалипсис сегодня» показано, как снимают новостные сюжеты. «Бегите не оглядываясь, как будто вы воюете!» — требует режиссер. И люди бегут, пригибаются, шум, взрывы, все как на самом деле. Конечно, есть честная журналистика, и репортеры часто рискуют жизнью, но такие трюки не редкость, особенно, когда речь идет о пропаганде.

«Очевидцы событий». Этим приемом у нас вызывают эмоциональный отклик. Те «очевидцы», что мелькают в новостях, мало чем отличаются от «очевидцев» в рекламе. «Тетя Ася», запинаясь, с показной неуверенностью рассказывает, как сын, играя в футбол, испачкал майку, а она ее постирала. В новостях опрашивают будто бы случайных людей, и из их слов формируется смысловой и эмоциональный ряд, который надо внедрить нам в сознание. Самое сильное впечатление производят плачущие старики, дети, молодые инвалиды.

В октябре 1990 года мировые СМИ облетела новость: по словам 15-летней кувейтской девочки, иракские солдаты вытащили из роддома младенцев и бросили на холодный пол умирать — девочка видела это своими глазами. Имя девочки скрывалось из соображений безопасности. На протяжении 40 дней перед вторжением в Ирак президент Буш не раз вспоминал эту историю, Сенат при обсуждении будущей военной акции тоже ссылался на этот факт. Позже выяснилось, что девочка — дочь посла Кувейта в США, а остальные «свидетели» были подготовлены PR-агентством Hill & Knowlton. Но когда войска уже ввели, до правды никому не было дела.

Телесюжет с рассказом свидетеля о том, как распяли мальчика, а его мать прикрутили к танку и тащили, пока она не умерла, сделан по той же схеме: документальных съемок нет, иллюзия достоверности строилась на словах очевидцев.

Анонимный авторитет. Его имени не сообщают, цитируемых документов не показывают — предполагается, что убедительность ­утверждению придают ссылки на авторитет. «Ученые на основании многолетних исследований установили…» Какие ученые? «Доктора рекомендуют зубную пасту…» Что за доктора? «Источник из ближайшего окружения президента, пожелавший остаться неизвестным, сообщает...» и т. д. Подобная информация чаще всего — чистой воды пропаганда или скрытая реклама, но источник не известен и ответственности за ложь журналисты не несут.

Цифры, графики тоже заставляют нас поверить в то, что нам внушают: морщины исчезают на 90%, цвет лица улучшается на 30%.

Эффект ореола.

 Популярные люди часто становятся агентами влияния — они убеждают поклонников в том, в чем сами толком не разбираются. Ведь если человек для нас авторитет в одном, то и в другом мы готовы верить ему. Я всегда говорю: не надо слушать ни артистов, ни спортсменов, когда они рассуждают о политике. Они хорошо делают свое дело, а их используют, заставляя говорить то, «что нужно».

Подмена

Создание ассоциаций. Суть приема в том, чтобы привязать некий объект к тому, что массовое сознание воспримет как однозначно плохое или хорошее. Одна сторона говорит: фашисты. Другая: террористы. Такие метафоры включают ассоциативное мышление — и экономят интеллектуальные усилия. Так нас загоняют еще в одну пропагандистскую ловушку. И вот, вместо того чтобы осмыслить суть проблемы, человек цепляется за эти ассоциации, ложные аналогии и метафоры. Так уж устроен наш мозг: он при любой возможности старается не делать лишней работы.

На самом деле ассоциации и метафоры редко проясняют суть дела. Например, нам говорят: «Путин — это как Петр Первый». Нам намекают, что мы знаем, какими на самом деле были времена Петра и итоги его деятельности. «А, ну понятно», — соглашаемся мы, хотя на самом деле нам ничего не понятно.

Положительный эмоциональный перенос происходит, когда информацию связывают с известными нам фактами, явлениями, людьми, к которым мы относимся хорошо. Как это бывает в рекламе? Вот явно преуспевающий человек едет на машине — подспудное сообщение такое: если у меня будет такая же, то я тоже достигну успеха. Возможен и негативный эмоциональный перенос. В этом случае создается ассоциативная связь с известным плохим случаем.

Часто сообщения подкрепляют видеорядом. Например, нам о чем-то рассказывают, а на экране — Гитлер, нацисты, свастика, все, что вызывает у нас страх и отвращение. Сама информация отношения к немецкому нацизму не имеет, но у нас в сознании одно уже сцепилось с другим.

Используется и условно-рефлекторная связь. Скажем, одно событие (человек, товар) преподносят как хорошее, другое — как плохое. Когда говорят о хорошем, фоном идет оптимистичная, приятная музыка, которую мы все любим. Если показывают «плохое», играет тревожная музыка и мелькают печальные лица. Всё: ­условно-рефлекторная цепь замкнулась.

Смена «знака». Основная цель приема — назвать черное белым, а белое — черным, «плюс» поменять на «минус» или наоборот. Можно «перекрасить» любые события, погромы назвать демонстрациями протеста, бандитов — борцами за свободу, наемников — добровольцами.

Особо преуспели на этом поприще пропагандисты Третьего Рейха: гестапо не арестовывало граждан, а «подвергало предварительному заключению», евреев не грабили, а брали их собственность «под надежную охрану», вторжение в Польшу в 1939 году было «полицейской акцией». Советские танки в Чехословакии и Венгрии «восстанавливали конституционный порядок». Карел Чапек иронизировал по этому поводу: «Враг коварно напал на наши самолеты, мирно бомбившие его города».

Жонглирование фактами. Чтобы создать нужные настроения в обществе, желаемое выдают за действительное. Например, в новостях ­сообщается, что «в оппозиционном лагере разброд и шатание», «спрос на престижные офисы в центре превышает предложение». А поскольку большинство мыслит стереотипами, то, «раз об этом все говорят, значит, так оно и есть». На самом деле «факты» взяты с потолка.

Прямая фальсификация. От 10 до 25% избирателей на выборах руководствуются социологическими рейтингами — они хотят голосовать за сильных, а не за слабых. Если у среднестатистического обывателя, который стремится быть «как все», создать ощущение, что он в меньшинстве, он отдаст голос за того, с кем большинство.

Поэтому, объявив накануне выборов сфальсифицированные данные о высоком рейтинге кандидата, можно реально увеличить количество поданных за него голосов. В СМИ эти псевдорейтинги подаются под научным соусом, чтобы «умными» словами загипнотизировать обывателя: «опрос проводился во всех регионах... объем статистической выборки — 3562 человека... величина статистической ошибки не превышает 1,6%». И мы уже по-детски думаем: раз такие точные цифры, значит, правда.

Усиление

Типичные признаки поведения человека в толпе — преобладание ситуативных чувств, утрата ответственности и способности мыслить самостоятельно, повышенная внушаемость, легкая управляемость и т. д. Все это можно специально усилить разными способами: освещением, легкими возбуждающими средствами, музыкой, плакатами. На шоу-программах, массовых политических мероприятиях, предвыборных концертах, на которых эстрадные звезды кричат что-нибудь вроде «Голосуй или проиграешь!», люди заражаются определенным настроением — и им уже можно внедрять нужную информацию. Перед апрельским референдумом 1993 года по радио и телевизору только и слышно было: «Да, да, нет, да». Пришли голосовать. Как отвечать? Да, да, нет, да. Всё, нет вопросов. И сейчас многие вспомнят эту «речевку», но за что или против чего были эти «Да, да, нет, да», мало кто скажет.

Повторение

Если повторять одну и ту же мысль прос­тыми фразами, то мы к ней привыкаем и начинаем считать своей. Нам всегда кажется убедительным то, что мы запомнили, даже если ­запоминание произошло в ходе механического повторения рекламного ролика или ­назойливой песни.

Такие «чудеса» происходят потому, что повторение эффективно действует на плохо контролируемое подсознание и приводит к бессознательному усвоению чужих мыслей и взглядов.

Геббельс, известный виртуоз по части промывания мозгов, говорил: «Массы называют истинной информацию, которая наиболее знакома. Обыкновенные люди обычно гораздо примитивнее, чем мы воображаем... Самых выдающихся результатов... достигнет тот, кто способен свести проблемы к простейшим словам и выражениям и у кого хватит мужества постоянно повторять их в этой упрощенной форме, несмотря на возражения высоколобых интеллектуалов».

В 1980-х годах политические психологи Дональд Киндер и Шанто Айенгар провели эксперимент. Они монтировали вечерние новости таким образом, чтобы испытуемые получали информацию по конкретной проблеме. Одним сообщали о слабостях американской обороны, другим — о плохой экологии, третьим — об инфляции. Спустя неделю большинство было убеждено, что проблему, столь широко освещавшуюся в «их» новостях, страна должна решать в первую очередь. И оценивало действующего президента США по тому, как он справляется с «их» проблемой.И не надо сражаться с идеями противника, достаточно неутомимо повторять нужные формулировки.

Что делать

Вначале поймем, что с нами происходит, когда мы попадаем под прицел умелых манипуляторов. Мы становимся некритичными, мыслим навязанными стереотипами, довольствуемся простыми ответами на сложные жизненные вопросы, верим только в свою правду, нетерпимы к чужому мнению. В обществе идет социальная поляризация, даже самые интеллектуальные начинают мыслить биполярно. У нас уже нет времени думать, надо быстро определяться, срочно занимать позицию. И вот в одночасье одни стали за «белых», другие — за «красных». Каждая сторона слышит только себя и возмущается тем, что говорит оппонент. Мы словно закрываемся в информационном коконе и радостно ловим только подпитывающую нас «свою» информацию. В результате — раскол на два враждующих лагеря. А между тем полярные истины подпитывают друг друга, образуя единое целое, своего рода симбиоз, потому что друг без друга уже не могут существовать. Человек начинает говорить штампами, повторять реплики из газет, теле-, радиопередач. Он перестает думать сам. Штамповка простых взглядов, простых оппозиций разрушает сложную ­жизненную реальность и в целом смысл.

Биполярное упрощение ведет к агрессии. Как называют оппонентов жертвы политической пропаганды: укры, укропы, ватники, колорады. Они будто стреляют друг в друга — слова, как пули. Но начать противостояние легко, а вот выйти из него трудно, ведь отказаться от своего мнения для многих — все равно что признать поражение. Вот так и наши друзья-айтишники, о которых мы говорили в начале, «бьются насмерть».

Итак, что можно им посоветовать?

Чтобы не поддаваться манипулированию, главное — стать взрослым. Что это значит? Вернуть себе способность анализировать информацию, сохранить незатуманенное сознание с высоким уровнем критичности, отказаться от простых рецептов, ведь кроме черного и белого есть еще и «50 оттенков серого». Чем сложнее человек воспринимает действительность, тем меньше в нем агрессии.

Поэтому можно попробовать следующее.

1. Сознательно прервать контакты с источником информации — это простая и эффективная психологическая защита от промывания мозгов. Надо просто выключить телевизор, перестать читать газеты. Дать себе срок, скажем две недели, и «наваждение» начнет проходить.
2. Не потреблять информацию в расслабленном состоянии, когда снижен барьер критичности, а значит, ?информация из внешнего мира откладывается в подсознании в виде психологических установок и формирует будущее поведение.
3. Искать объективную информацию в альтернативных, не пропагандистских источниках, например в научных статьях, книгах, на неангажированных сайтах.
4. Подумать: нужно ли мне во всем этом разбираться? Совсем не обязательно иметь мнение по любому вопросу. Если та или иная информация не относится к категории жизненно важной, то можно уйти во «внутреннюю эмиграцию» на свой «необитаемый остров».
5. Воспользоваться «методом Карлсона» — попробовать мысленно, «поднявшись к ­потолку», посмотреть на все, что мы делаем. Увидев, что мы «не в себе», включить здравый смысл, успокоиться. Важно не путать политические конфликты и отношения и понимать, что у каждого своя правда. Всей правды никто никогда не знает, она не абсолютна. И какими бы абсурдными ни казались нам высказывания другого, нужно понимать, что он, вероятно, так же воспринимает наши доводы. Можно спорить, высказывать разные точки зрения, но нужно уметь сказать себе «стоп», когда спор переходит в конфликт, в войну, в разрыв.
6. Настроиться на диалог. Он расширяет наше представление о мире, помогает найти взаимопонимание с теми, кто мыслит иначе, отнестись к ним как к партнерам по выяснению истины, а не врагам. Нельзя действовать на автомате, нужно взять паузу и попросить высказаться другого. Ключевые слова взрослого человека в таком разговоре: «А что ты думаешь?», ?«Почему ты так считаешь?», «Это действительно так? Откуда это известно?» И еще: «Точно не знаю», «Я что-то сомневаюсь». Это полезно говорить даже самому себе. Такой диалог помогает усложнить картину мира, наполнить ее фактами, деталями, оттенками смыслов. И если оппонент не идет навстречу, ничего не хочет слышать, нужно просто прекратить разговор, не считая себя побежденным, — хотя бы ради своего здоровья.
7. Научиться спокойно, четко, открыто, не давая волю эмоциям и не обвиняя оппонентов, высказывать свои взгляды и нести за это ответственность.
8. Разрешить себе менять свое мнение. Многим это дается трудно. С детства нас учили, что надо следовать своим принципам, отстаивать их, быть на стороне правды и биться за нее. Но прежде надо понять, за что биться? За чьи-то чужие цели и принципы или за достойную жизнь для себя и своей семьи? Изменить мнение — право каждого свободного человека. Это говорит лишь о том, что он живет ?и развивается.
9. Пользоваться простыми «ключами». Например, быть на стороне права. Существуют определенные, вполне понятные нравственные законы, такие как «не укради» или «не убий».

И, конечно, не надо нам, взрослым людям, обижаться на власть, пропаганду или рекламу. Во всем мире правители и интеллектуалы — это два полюса. Власть, государство стремится к единообразию, задача государства — все упростить, ведь трудно, как говорил Миттеран, управлять нацией, которая знает 300 сортов сыра. А интеллектуал воспроизводит сложность, его задача — не бояться разнообразия, инакости, уметь быть в меньшинстве и жить в условиях неопределенности, когда точно не понятно, кто хороший, а кто плохой.

Эта статья — плод моих раздумий последних месяцев. Я не ставила себе целью кого-то разоб­лачать. Моя задача как специалиста — оказать посильную помощь тем, кто хочет в это трудное время не потерять себя, сохранить нормальные отношения с друзьями и близкими. А для этого нужно вырабатывать психологический иммунитет, который защитит наше личностное пространство и не позволит нам поддаться на чьи-то манипуляции.

Марина Мелия — коуч-консультант, генеральный директор психологической консультативной компании «ММ-Класс».

Опубликовано в журнале Harvard Business Review Россия